facebook ВКонтакте twitter
Мы в социальных сетях
    Издательство    КИСЛОРОД для бизнеса    Интернет-магазин
/

Мертвое общество

Мертвое общество

Работа в больнице научила меня - больной человек всегда ведет себя как больной. Даже если он не знает свой диагноз. Болезнь не обманывает. Обманывают врачи. Или не знают врачи.
На пути к смерти обреченный обычно переживает несколько стадий:
отрицание неизбежного, гнев, депрессия, примирение с мыслью о скорой кончине.
Стадии актуальны в любом случае, знает больной свой диагноз или нет.

Но, человеку поставить диагноз легко. Гораздо труднее определить состояние большой группы людей. Общества, например. Еще труднее заставить общество услышать свой диагноз. Хотя последнее не обязательно. Лекарств от таких болезней еще не придумали. А обреченное оно, в любом случае будет вести себя как подобает обреченному.

Мучения неизлечимо больного человека заканчиваются смертью в подавляющем большинстве случаев. А как выглядит мертвое общество? Кто-нибудь знает? Кто-нибудь видел? Как определить точку невозврата, миновав которую, разговоры о болезни и смерти общества становятся актуальными лишь понимающего, здорового меньшинства?

Общество, в самом широком смысле, это группа людей, которые обладают системой взаимодействия друг с другом. Система, надо заметить, штука инерционная. В нашем случае это значит, что разговоры о болезни общества начинаются, уже после его смерти. То есть, когда мертвец начинает смердить. Разговоры заводят оставшееся в живых меньшинство: способное ощущать трупный запах, как очевидный признак кончины, но не вполне осознающее свои ощущения.
Надо признать, что мертвое общество – это не гора трупов. Хотя физическая смерть многих его членов - закономерный и логический итог.

Болезнь общества – это расстроенные отношения. Смерть общества – это прекращение их функционирования. (Высоколобые аналитики придумали для обозначения этой ситуации красивое название – атомизация. Дескать, когда люди, проживающие на определенной территории, потеряли всякие формы коллективной идентичности, их ничего не связывает, то каждый из них подобен атому, живущему сам по себе).

***

Если помнить, что общество – это прежде всего люди, то можно предположить, что стадии переживаемые смертельно больным человеком свойственны и обреченному на смерть большому сообществу людей.
Вглядевшись в историю русского общества последних ста лет мы без труда увидим эти стадии:
революционное отрицание начала прошлого века (1905-1917-1920),
гнев сталинского периода,
депрессию (застой) от Хрущева до Брежнева,
примирение с мыслью о неизбежной смерти (начало 80-х).
И, конечно же, саму смерть – горбачевскую перестройку, завершившуюся крушением государства. Нынешнюю РФ вполне справедливо называют квазигосударством, родившемся в тлене распада. Живым оно не может быть по определению. Живое получается от живого, а не от мертвого. Эрэф же утвердилось на смерти СССР.
Но как назвать общество, совершившее в 1991 году «исторический выбор в пользу свободы демократии»? Псевдообществом его не назовешь. Поскольку – «псевдо» – это «ложь». А ложь предполагает какую-нибудь активность, пусть даже мнимую. Современное российское общество не проявляет никакую активность. (Митинги и политдвижуха это не активность)

Характерным показателем смерти российского общества являются постоянные убийства русских нерусскими – приезжими, гастарбайтерами, кавказцами. Никакой ответной внятной реакции на эти убийства - нет. Рост ксенофобских настроений считать реакцией не приходится. Пресловутая Манежка тоже не в счет. Протест детей в отсутствии  взрослых и быстро сошедший на нет энтузиазм хорошо говорят за себя. А ведь ничего крупнее Манежки не случилось. 
Да и сами убийства русских очень симптоматичны. Раз убивают значит можно. Организованное национальное меньшинство всегда сильнее разобщенного денационализированного большинства. Это значит, что убийства будут продолжаться. Как это ни печально.

Из-за этого, в политтусовке, что левой, что правой, что либеральной, что патриотической, многие считают русскую нацию плохой. Дескать, русские равнодушны к убийствам русских, русские не способны самоорганизоваться – какие они плохие, какой плохой народ.
Я не разделяю такую позицию. Ведь это русофобия. Тем более, что в предыдущие периоды нашей истории ничего подобного не встречалось. Классический архетип русской солидарности прошлого - это набат. Раньше достаточно было ударить в колокола, чтобы русские люди собрались на городской площади. Сейчас такое даже представить сложно. А громкие случаи в Сагре и Кондопоге, думается, то самое исключение, что подтверждает правило.
Очень характерно, кстати, что русская агрессия  в массе своей проявляется теперь в Интернете - в виртуальном, ненастоящем мире.  

Но русские не плохая нация. Просто нет у нас никакого общества – оно мертво. Нет у нас никакой нации. Период который переживает русский этнос правильнее бы назвать постнациональным. Русские – это постнация. В пределах которой находится живое здоровое меньшинство.
Проблема у этого меньшинства одна. Оно думает, что можно спасти - излечить всех. Тогда как, спасаться надо им самим. 
Русское большинство равнодушно к этому русскому меньшинству. Не потому, что это большинство плохое. А потому что оно мертво. Труп безразличен к окружающему миру. Злится на это не надо. Это надо учитывать в раскладах на будущее. 

Пи. Эс. 
Я предвижу возражение. Мол, с людьми у нас все в порядке. Надо только поменять общественные отношения, ценности, изменить государство и все будет «окей». Нет!
Не общественные отношения определяют качество людей составляющих общество. Наоборот, качество людей определяет общественные отношения. 





Наверх
Поделиться публикацией:
852
Опубликовано 21 янв 2013

ВХОД НА САЙТ