Против ветхозаветной апостасии. История Христианства от Маркиона до Фомы Славянина, Императора Византии (Часть IV). Ереси "жидовствующих" IV века
АРИАНСТВО
Ересь IV-VI вв.; ересиарх Арий учил, «что Сын Божий не подобен во всём Отцу, но создан Им, то есть является творением Бога, но не Богом»[117]. Иудейский источник признаёт, что «существовали точки соприкосновения между учением Ария и иудаизмом. Усиленное отстаивание мнения о более подчинённой роли Сына Божьего, то есть Мессии, сравнительно с Богом Отцом, гораздо ближе к еврейскому учению о мессии»[118].
«Как еврейское движение рассматривалось распространение среди германских племён арианства»[119]. «Германская форма арианства носит скорее иудейский, чем языческий характер» [120]. «Вестготские правители даже предпочитали евреев католикам. Браки между арианами и евреями не были редкостью»[120]. А однажды германский король-арианин Теодорих «решил на основании совета одного еврея совершенно искоренить католицизм в Италии при помощи меча»[120]. Впрочем, еврейским источникам изначально очень мало доверия.
При этом арианская ересь вполне согласуется с ветхим заветом, например, с такой идей: «бога» нет подобного мне» (Ис. 46; 9), «нет подобного мне по всей земле» (Исх. 9; 14). Арий отрицал христианский догмат о единосущности Отца и Сына, и пытался пропагандировать замену слова «единосущный» на ветхозаветное – «подобный», однако Христианство отвергло эту откровенную ветхозаветствующую апостасию.
IV ВЕК. ИЕРАРХИЯ
В начале эпохи Вселенских соборов иерархи Церкви различно относились к ветхому завету и прозелитизму иудействующих. Так, св. Григорий, епископ Нисский, выработал в IV в. для Православия следующее каноническое правило против ветхозаветствующих апостатов. «Аще кто отрёкся от Христа, и явился предавшим себя иудейству, такой, аще произвольно устремился на сие зло, но потом раскаялся, всё время жизни своей должен иметь временем покаяния. А те, которые муками и жестокими истязаниями вынуждены, подвергаются епитимии на определённое время» [121].
В то время была начата практика ссылок на ветхий завет в произведениях отцов Церкви. Это представляется странным, потому что следование ветхозаветным нормам не соответствует ни духу, ни букве учения Христа. Так, один достойнейший отец нашей Церкви сослался тогда на такую ветхозаветную норму: «не отмстиши дважды за едино»[122], выводя её из Наум. 1; 9. Спаситель не проповедовал месть, но лишь любовь и прощение после покаяния. Ветхозаветщина появилась в проповедях епископов, например, один из них обратился к пастве с такими словами: «Чрево моё, чрево моё болит мне, и чувство сердца моего смущаются (Иер. 4; 19), говорит в одой из своих речей Иеремия, сострадательнейший из пророков, оплакивая непокорного израиля, который сам от себя отстраняет Божие человеколюбие. Чревом называет он иносказательно душу свою, потому ли, что она сокрыта и невидима, а сокровенность есть общая принадлежность души и чрева, или потому, что она приемлет и, так сказать, переваривает словесную пищу»[123]. Оригенизм здесь очевиден. Это показатель того, что приходится делать над собой умнейшим и достойнейшим людям после признания ветхого завета «священным писанием». В той же проповеди епископ назвал первого царя Иудеи – «божественный Давид»[124], хотя из ветхого завета следует, что тот – закоренелый язычник, нацист и озверелый убийца. Увы, уже и в те времена позорная политкорректность превалировала над адекватностью восприятия объективных исторических фактов. Епископ и Соломона назвал «божественным»[125], хотя тот просто колдун и устроитель культов молоха и астарты в Иерусалиме, о чём можно узнать из того же ветхого завета.
В IV в. в церковной иерархии родилась идея «отождествить» яхве ветхого завета с Богом. В церквях начали звучать, например, такие фразы; «ветхий завет ясно проповедовал отца»[126], «Христос писал на скрижалях Моисею закон»[127]. Всё это явно противоречит словам Спасителя. Ветхий завет вдруг начали называть «законом крестным»[128], что обосновывалось ссылками на даже не каноничные для Православия ветхозаветные книги. Дошло и до уравнивания Священного Евангелия с моисеевым законом: «у нас один законодатель – Моисей»[129], если предположить, что именно это уравнивание имелось в виду, а не более худшее. В церковный оборот в то время вошли совсем нехристианские фразы, например, - «священный еврейский род»[130]. Вспомним, Христос сказал, что отец их – дьявол. Церковная иерархия признала истиной «родословие Христа»[131], причём одновременно считая, что это родословие некоего внеисторического иудея Иосифа, «мнимого отца Христова»[132]. Но, как мы говорили в предыдущей части, - зачем христианам знать родословие мнимого еврея? Кроме того, это «родословие» составлено с явными ошибками[133]. Ветхозаветствующая апостасия – это трагедия для умного и порядочного человека.
В своём приобщении к ветхозаветщине отцы Церкви IV в. могли доходить до того, что представляли себя следующим образом: «стал вторым Аароном»[134], или даже – «произошёл я от отца, имевшего богоподобные совершенства»[135].
Церковная иерархия того времени помимо православных книг рекомендовала для чтения апокрифы и еретические сочинения, те же «Дидахе» и «Пастырь»[136]. Среди епископов, порой, обнаруживались ценители таких книг, как «Аристотелевы письма», или «Добролюбие Оригеново»[137]. Причём последнее представлялось, как «заключавшее в себе выбор полезного для любослова»[138].
Показательно состояние иерархов восточных церквей в первой четверти IV в.: обнаружилось их, за малым исключением, увлечение ересью арианства. Так что в 325 г. на 1 Вселенском соборе арианствующим противостояло «незначительное меньшинство епископата»[139]. Арианство имело сугубо ветхозаветные истоки, а «диалектически арианство вело к антитроичности Бога, это был стерильный монотеизм, подобный иудаизму»[140], (если не учитывать каббалистической ереси о тайной жене Бога – Шехине, с которой тот должен совокупиться, что бы произвести «идеального царя Машиаха», когда на земле не останется «грешников» - т.е. не-хассидов»[141]. Лидер арианствующих Евсевий Кесарийский представил собору арианское, еретическое исповедание веры. Лишь благодаря воле императора Константина, принявшего тогда сторону малого числа Православных епископов, арианствующие вынуждены были принять Православный Символ веры (Никейский Символ). Но арианствующие тут же проскользнули в императорский дворец и сумели обольстить Константина. Через несколько лет после Собора император отвернулся от Православного Христианства. Из тех, кто поспособствовал этому, был тот же -
ЕВСЕВИЙ КЕСАРИЙСКИЙ
Евсевий Памфил (ок. 260 – 340 гг.), упоминаемый нами в предыдущей части как один из наиболее активных противников Маркиона, родился на полтора столетия его позже в Палестине, образование получил в Иерусалиме и стал «одним из самых образованных людей своего времени» [142]. Будучи рукоположенным в епископа Кесарии, он унаследовал библиотеку Оригена, а вместе с ней и мировоззрение последнего: «нельзя не отметить общего влияния на его мировоззрение трудов Оригена»[143]. Тем боле, что в то время богословская система последнего доминировала в восточных церквях[144]. Даже свт. Григорий Богослов и блаж. Иероним «чтили Оригена с богословской стороны, или как великого библеиста»[145], так же и Иероним «усердствовал в переводах Оригена»[146].
Показательно отношение Евсевия к Филону Александрийскому(ок. 20 г. до Р.Х. – ок. 50 г. по Р.Х.), бывшему в своё время одним из лидеров иудаизма, книги которого были на самом видном месте оригенской библиотеки.
По Филону, «боговдохновленные книги Моисея» (на самом деле –компиляция мифов многих древних народов, включая более раннюю шумерскую мифологию о царе Саргоне) «в каждой букве подлинника и перевода заключают в иносказательной форме учение Платона, Пифагора, Зенона и Клеанфа». Поэтому наиболее значительные сочинения Филона представляют толкование кн. Бытия с точки зрения популярной греческой философии того времени. Его совмещение иудаизма с эллинизмом фактически уничтожило эллинизм.
Этого Филона Евсевий охарактеризовал следующим образом: «человек весьма замечательный»[147], «богатый словом, широкий в своих рассуждениях, возвышенный в созерцании ветхого завета, дал различные многообразные его истолкования»[148]. Между тем, этот Филон известен как основатель школы гностиков-экуменистов, как активный «пропагандист аллегорического метода толкования ветхого завета»[149]. «Метод Филона был использован в трудах Оригена, блаж. Августина, свт. Амвросия Медиоланского и некоторых других ранних христианских учёных»[150]. Вместе с этим, «учение Филона продолжало оказывать влияние на еврейских законоучителей. Много идей Филона были усвоены палестинскими учёными. Как у Филона, так и в талмуде и мидрашим, можно встретить одинаковые объяснения ветхозаветного закона»[151]. Филон был связью между талмудическими идеями иудаизма и ветхозаветствующей апостасией христианства, лидеры талмуда и апостасии черпали у него.
Будучи ценителем Филона и наследником Оригена, Евсевий деятельно имплантировал ветхозаветщину в Христианство, используя для этого методику Филона. Так Евсевий заявил, что «великий Моисей, описывая как была создана и устроена вселенная, учит, что Творец её и Создатель всего не кому иному, как Христу поручил создание низших тварей, и представил беседу Их о создании человека: «Сказал Господь: сотворим человека по образу и подобию нашему»[152]. Однако в ветхом завете нет ни слова о том, кому именно было сказано: «сотворим». Предположение Евсевия противоречит не только Христианству, но и ветхозаветному иудаизму. Классический комментарий талмудиста клана Сончино гласит, что слово «сотворим», его множественное число, объясняет так: «здесь форма мн. ч. указывает на сомнения и раздумья говорящего»[153]. А вообще для понимания этой ветхозаветной фразы необходимо знать, что она позаимствована левитами-компиляторами из вавилонского (семитского) эпоса, из его сугубо языческих текстов, и изначально звучала так: «сказали «боги» (элохим): сделаем человека».
Чтобы представить ветхий завет в выгодном свете, или хотя бы в приемлемом для Христианства, Евсевий не раз противоречил Евангелию. Так, эпизод странной ночной борьбы Иакова с неким существом он квалифицировал как «богоявление»[154]. Но это не соответствует словам Христа о том, что иудеи не имели общения с Богом, никогда Его не видели и никогда с Ним не говорили. А в ветхозаветном эпизоде евсевиевского «богоявления» сказано: «видел Бога лицом к лицу» (Быт.32; 30). Существо, с которым боролся Яков, всю ночь напролёт не выпуская его из тесных телесных объятий, Евсевий назвал так – «это Слово, явившееся Иакову в облике человека»[155]. Евсевий вообще предпочитал ветхий завет Новому Завету. Если по евангельской истине ветхий завет безблагодатен и лжив, то у Евсевия он – «благоуханное веяние»[156], вероятно, потому что от него дурно пахнет кровью и мясной копотью, смертью, местью, зверством, нацизмом и сатанинским богоборством.
В своём желании имплантировать в Христианство ветхозаветщину Евсевий меры не знал, и, порой, при этом настолько удалялся от Христианства, что становился, по существу, иудеем, атакующим Христианство с ловкостью гностика и фарисея. Евсевий исключительно почитал евреев как «отличающихся благочестием, справедливостью и всеми прочими добродетелями»[157]. В своём рвении к иудейству Евсевий назвал евреев народом, жившим ещё до потопа, чем превзошёл даже ветхозаветный нацизм[158]. Мало того, он назвал еврейских патриархов «христианами, если не по имени, то по их делам»[159]. Однако, каждый человек, прочитавший ветхий завет, убедился в том, что нет на свете преступления, подлости и порока, которое не совершилось бы в семействах культовых патриархов иудаизма. Рассуждая о последних, Евсевий просто лишался разума: «Христа Бога они, несомненно, знали: Его видел Авраам. Он давал предсказания Исааку, говорил с Израилем, беседовал с Моисеем и последующими пророками»[160]. Вот ещё евсеево: Аврааму перед обрезанием «явился Бог, это был Христос, Слово Божие, и в таких словах возвестил, что и в будущем таким же образом оправдаются люди»[161], то есть одним только языческим обрезанием. Когда Евсевий писал эти слова, он не был даже по названию христианином, он был истинным иудеем. Евсевий отрекомендовал ветхозаветного главаря иудейского нацизма, залитого человеческой кровью, пышущего ненавистью и нетерпимостью, И. Навина – «образом Спасителя нашего»[162]. Геноцид, развязанный этим ветхозаветным персонажем, Евсевий назвал – «верой истинной и самой чистой»[163].
Таковы неминуемые последствия катастрофически ошибочного признания за ветхим заветом статуса «священного писания», «богодухновенного».
При императоре Константине Евсевий «стал одним из наиболее влиятельных иерархов Церкви»[164]. На I Вселенском соборе он временно уступил православному меньшинству епископата, подписал Никейский Символ, и тут же оказался возле императора. Через несколько лет после такого сближения император переменился к арианам-еретикам. А также и к иудеям, и к ветхому завету. «Константин по настроению своему антисемит, называвший еврейский народ богоубийственным, принял, однако, библейскую схему как норму мирового мировоззрения, видимо считая в этом Евсевия Кесарийского своим религиозным наставником. Нет сомнений, что по внушению именно Евсевия, Константин принял на казённый счёт изготовление для церквей греческого востока целых 50 Библий»[165], то есть книг, содержащих в себе ветхозаветные тексты.
И именно этот персонаж стал одним из основных очернителей Маркиона и «главным авторитетом в истории раннего Христианства».
СПОР О ДНЕ ПАСХИ
Впервые разногласия в понимании Новозаветной Пасхи появились в 155 году между епископами римским и смирнским, тогда «оба епископа остались при своей практике»[166]. «В борьбе из-за вопроса о дне празднования пасхи столкнулись между собой два течения христианской жизни: антииудаистическое и иудаистическое»[167]. Апостасию малоазийской церкви осудили поместные соборы – римский, александрийский, палестинский, коринфский, галльский [168]. На основании решения этих соборов «епископ римский Виктор в 190 г. обратился к малоазийским епископам с угрожающим требованием: присоединиться к римской практике»[169]. В ответ малазийцы собрались в Эфесе и заявили о своей твёрдости в исполнении ветхозаветной практики празднования пасхи. В это время пасха церквей малоазийских не была праздником Новозаветным, это была «христианизированная» ветхозаветная пасха, во время которой малоазийские христиане могли позволить себе употреблять еврейские опресноки. Эфесский епископ Поликрат говорил, что все светочи малоазийских церквей «соблюдали тот день, когда народ отличал квасное, не определяя прямо, что народ этот – иудеи»[170]. Впрочем, малоазийские иудействующие отнюдь не торжествовали по поводу победы в этом споре. Например, тот же император Константин до знакомства с Евсевием «очень сильно вооружался против обычая праздновать Пасху по примеру иудеев, ибо неприлично следовать этому богоубийственному народу»[171]. В то время император ещё говорил так: «Да не будет у нас ничего общего с ненавистным иудейским народом: мы приняли от Спасителя другой путь»[172].
Спор о дне Пасхи с малоазийскими апостатами закончился в IV в., поражением последних. В 325г. Никейский собор принял закон праздновать именно Воскресение Христово. В 341г. Антиохийский поместный собор запретил христианам праздновать Пасху с иудеями следующим правилом: «Аще кто из предстоятелей Церкви, епископ, или пресвитер, или диакон, после сего определения дерзнёт к развращению людей, и к возмущению церквей, обособится, и с иудеями совершит пасху: такого святой собор отныне уже осуждает быть чуждым Церкви, яко соделавшегося не только виною греха для самого себя, но и виною расстройства и развращения многих. И не токмо таковых собор отрешает от священнослужения, но и всех дерзающих бытии в общении с ними, по их извержении из священства»[173]. Миряне же за сопразднование с иудеями – «да будут отлучены от общения и отвержены от церкви»[174].
ХРИСТИАНСТВО ПРОТИВ ВЕТХОЗАВЕТЩИНЫ
В IVв. христиане неоднократно соборно выступали против ветхозаветствующей апостасии. В 325г. Никейский Вселенский собор по воле православных епископов принял свод догматов (Никейский Символ). Догмат о Святой Троице был утверждён вопреки ветхозаветствующей апостасии. На этом же соборе христиане отмежевались от практики ветхозаветствующих иудео-христиан и заявили о праздновании Воскресения Христова вместо ветхозаветной пасхи иудаизма. В 341г. Антиохийский поместный собор каноничным правилом воспретил христианам сопраздновать иудеям.
В 365г. Лаодикский поместный собор каноничным правилом воспретил христианам отмечать ветхозаветную субботу: «не подобает христианам иудействовать, и в субботу праздновать. Аще же обрящутся иудействующие: да будет анафема от Христа»[175]. Это правило было вызвано тем, что «некоторые церкви, состоящие из лиц, перешедших в Христианство из иудейства, то есть из иудео-христиан, желали праздновать до некоторой степени и субботу, совершая в этот день торжественную литургию и причащаясь Св. Таин. Этот обычай держался ещё и в 4 веке, показывая собой явное следование иудейству и служа многим соблазном»[176]. Лаодикский собор, в отличие от ветхозаветщины, допустил концептуально иное отношение христиан к воскресному дню: «никто не принуждается безусловно ничего не делать, потому что, если кто, вследствие бедности или какой-либо необходимости, будет работать и в воскресение, он не подлежит за это осуждению»[177]. Тот же Собор каноничным правилом указал: «не должно принимать праздничные дары, посылаемые от иудеев, или еретиков, или же праздновать с ними»[178], «не должно принимать от иудеев опресноки или приобщаться нечестиям их»[179]. Этими правилами Христианство в IV веке соборно осудило ветхозаветные праздники и их обряды.
Вместе с тем лаодикийские отцы Церкви подтвердили факт проникновения в Христианство книг ветхого завета, установив наряду с Новозаветным каноном и ветхозаветный. При этом в числе каноничных не было названо Откровение Иоанна Богослова, а к ветхозаветным прибавлена некая книга Варуха, или Баруха[180].
В IV в. против иудаизма раздельно выступали выдающиеся отцы Церкви. Так, Иоанн Златоустый сказал: «Если ты уважаешь всё иудейское, то что у тебя общего с нами? Если бы кто убил твоего сына, скажи мне, ужели ты мог бы смотреть на такого человека, слушать его разговоры? Иудеи умертвили Сына твоего Владыки, а ты осмеливаешься сходиться с ними в одном и том же месте? Когда узнаешь, что кто-нибудь иудействует – останови, объяви о нём, чтобы тебе и самому не подвергнуться вместе с ним опасности»[181].
В 381г. Константинопольский 2 Вселенский собор дополнил Никейский Символ. Со второй половины V в. этот Символ веры получил широкое распространение в Христианстве, и стал собранием основных догматов веры. Полное исповедание Символа веры не совместимо с идеями ветхого завета. Разумеется, если не заставлять себя в угоду позорной политкорректности понимать ветхозаветный мрак божественным светом, если не перетолковывать ветхий завет по изощрённой методике гнозиса, посредством аллегорий и прочих филоно-оригеновских изысков, убеждая себя в том, что именно это и есть – духовное понимание прочитанного.
Иероним, которого мы так же кратко помянули в предыдущей части, родился в 342 г. в Стридоне (Балканы), в христианской семье, и получил в Риме лучшее в то время образование. В 370 г. он отправился в Палестину, но, будучи поражённым чередой несчастий, был вынужден поселиться на пять лет в сирийской пустыне, где обучился еврейскому языку «от некоего иудея бар-Ханина»[182]. Затем он переселился в Антиохию, где стал пресвитером, «горячим почитателем Оригена, и распространителем его взглядов»[183]. «Иероним с увлечение начал переводить Оригена на латинский язык»[184]. «Он с гордостью указывал на то, что пользовался трудами Оригена»[185]. Кроме того, он перевёл и книгу Евсевия Кесарийского (Пафила)[186].
В 381г. Иероним, сбежал со 2-го Вселенского собора в Рим[187]. Римский первоиерарх усадил его за исправление старого латинского перевода ветхого завета. В 384г. он вернулся в Палестину, и провёл в ней остаток своей жизни.
Помимо перевода ветхого завета, а так же книг еретиков, Иероним отличился и тем, что отредактировал новозаветные книги(!). «Новый Завет, исправленный им и до сего времени входит в состав Библии, принятой западной Церковью»[188]. При этом, «во всех сочинениях Иеронима, однако же, отразилось несколько учение Оригена»[189].
В конце IV в. он стал участником так называемого оригенистского спора: Св. Епифаний Кипрский прибыл в Палестину и пожелал очистить её от оригенизма. Иероним принял его проповедь и отрёкся от Оригена, «стал вести себя так, как будто никогда и не питал уважения к Оригену»[190]. За эту измену его чуть было не изгнал из Палестины епископ-оригенист, но в 397г. Иероним внешне примирился с оригенистами. Главной его работой стал перевод торы, легший в основу «Вульгаты» - католической версии «ветхого завета» и переработка «Хроник» всё того же еретика Евсевия Памфила. Иероним стал вторым христианином, кто перевёл ветхий завет для христиан. Начало этому положил Ориген.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ О IV ВЕКЕ
В IV в. ветхозаветщина появилась в проповедях некоторых епископов. Началась пропаганда ветхозаветных персонажей. Некоторые иерархи Церкви безмерно возвеличили еврейство, ветхозаветных родоначальников они стали рекомендовать не иначе как «ветхозаветными христианами»(!). Себя же эти иерархи вдруг отождествили с еврейством. Они же дерзнули начать уравнивать Бога, Отца Христа, с ветхозаветным яхве, и признали «истинным» так называемое «родословие Христа» в форме родословия мнимого иудея. Ветхий завет апостаты принялись представлять чуть ли не началом Христианства, и объявили о его «богодухновенности».
В IV в. церковные иерархи начали практику ссылок на ветхий завет в своих сочинениях, при этом они истолковывали его согласно методике Оригена, в том числе и гностическими аллегориями. Еретическое учение Оригена в это время довольно широко распространилось в среде иерархов и церковных писателей. У них же, помимо оригенизма, в ходу были идеи александрийской школы иудаизма (гнозис и экуменизм), которую учредил «иудей-новатор» Филон Александрийский. Также они пользовались сочинениями, вышедшими из иудео-христианских сект.
В IV в. начались активные действия апостатов по имплантации ветхозаветщины в Христианство. Посредством оригенизма ветхий завет был истолкован так, что приобрёл приемлемый для Христианства вид. При этом было допущено искажение евангельских истин, а ветхозаветные тексты стали, порой, восприниматься неадекватно. Такова одна из кодовых сущностей этногенного инструмента под названием – ветхий завет. Каждый человек, искренне признавший его «богодухновенным священным писанием» ввергает себя в бездну нескончаемых самоубеждений, заблуждений, комментариев и комментариев к комментариям. Разве не может меняться мировоззрение человека, если он заставляет себя мрак почитать светом? Почему человек только соприкоснувшись с жутким ветхозаветным фактом, заставляет себя немедленно «отключать» свой мозг и совесть? Ветхий завет – чудовищный инструмент искусственного этногенеза.
В IV в. Христианство соборно приняло почти полный список ветхозаветного канона. Путь ветхозаветному яду был открыт. Но в то время ветхозаветные тексты ещё не получили широкого распространения в Церкви, лишь весьма малая часть общин имела полный список Библии.
Церковь канонизировала ветхий завет, не изучив его соборно, но лишь следуя авторитету иерархов, часть из которых фактически исповедовала формы иудаизма. В результате, ветхий завет сразу же по канонизации стал каменной книгой преткновения для Христианства.
С IV в. началось соборное сопротивление христиан ветхозаветной агрессии. Ветхий завет, его положения, нормы, идеи неоднократно были осуждены на христианских соборах, в то числе и на Вселенских. Принятые соборно догматы веры не совместимы с ветхозаветчиной.
________________
[117] ППБЭС, т. 2, с 221
[118] ЕЭ, т. 3, с. 132
[119] Вестник еврейского университета в Москве, № 1 (5), М.– Иерус., 1993, с.10
[120] ЕЭ, т. 3, с. 132-133
[121; 122] Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далмато-Истрийского, М., Международный изд. центр Правос. литературы, 1994, т.2, с.498-499; c.377
[123; 124; 125] Святитель Григорий Богослов. Собрание творений, Св.-Троицкая Сергиева Лавра, 1994, т.1, с.254; c.255; 255
[126] В.Болотов, Лекции по истории древней Церкви, М., 1994, т.1, с.458
[127; 128; 129; 130] Св. Григорий Богослов, т.2, c.19; т.1, с.245; с.247; т.2, c.35
[131] Правила, т.2, с.298
[132; 134; 135] Св. Григорий Богослов, т.2, c.300; стр.339; 339
[133] «родословные» Иисуса Христа по Евангелию от Матфея и Евангелию от Луки противоречат друг другу и не соответствуют сообщениям ветхого завета «о предках и потомках царя Давида». Все любомудрые богословские попытки «согласовать» несогласуемые между собой родословные выглядят несостоятельными. Эта ветхозаветствующая подвязка только дает аргументы противникам Христианства
[136] Правила, т. 2, с. 357-358
[137; 138] Св. Григорий Богослов, т.2, c.501-502; -«-
[139; 140] А. Карташов. Вселенские соборы. Москва, «Республика», 1994, с.13; с.12
[141] при этом «Грешники, то есть не-хасиды, своими молитвами, вызывают у Шехины появление месячных очищений, чем противодействуют соединению Бога с Шехиною и… отдаляют момент пришествия Мессии. Посему хасиды, во время молитвы, должны производить телодвижения, которые напоминали бы жесты при соитии, дабы ими споспешествовать указанному выше соединению Бога с Его Шехиной…», Пранайтис И.Е., «Тайна крови у евреев», CПб, 1913, с.22; (подробнее см. К.Мямлин, «Кто и когда придумал еврейского бога Либера-Йеху. Часть 3. Наши дни. Каббала «проекта Битлз»)
[142; 143] Е.Памфил, «Церковная история», с.7
[144; 145; 146] Карташов, с.162; 160; с.163
[147; 148] Памфил, с.52; с.67
[149] Еврейская энциклопедия, М., т.15, с.255
[150] Памфил, с.381
[151] ЕЭ, т.15, с.268
[152] Памфил, с.13
[153] Пятикнижие и гафтарот. Ивритский текст с русским переводом и классическим комментарием. Книга Брейшит, М.– Иерус., 1994, с.6
[154; 155; 156; 157; 158; 159; 160; 161; 162; 163; 164] Памфил, с. 14; -«-; с.17; с.23-24; с.24; 24; 24; 24; с.20; 20; с.7; 7
[165] Карташов, с.41-42
[166; 167; 168; 169; 170; 171; 172] Болотов, т.2, с.429; с.434; с.429; 429; сс.433-434; с.436; с.437
[173; 174] ЕЭ, т.2, с.50; 50;
[175; 176; 177; 178; 179; 180] Правила Православной Церкви с толкованиями Никодима, епископа Далмато-Истрийского, М., Международный изд. центр Правос. литературы, 1994, т.2, с.101; с.102; 102; с.107; 107; сс.115-116
[181] Митрополит Илларион, «Слово о законе и Благодати» (между 1037-1050 гг.), М., «Столица», с. 119
[182] Болотов, т.4, с.160
[183] ППБЭС, т.1, с.1047
[184] Карташов, с.167
[185; 186] Болотов, т.4, с.157
[187] Карташов, с.161
[188; 189] ППБЭС, т. 1, с. 1048
[190] Болотов, т.4, с.157
Поделиться публикацией: