Святая Русь в красках

31 марта 1890 года в Москве ждали открытия XVIII Передвижной выставки.
Среди ее экспонатов была и картина молодого художника Михаила Нестерова «Видение отрока Варфоломея» — художественное воспроизведение известного эпизода из жития святого Сергия Радонежского (в миру Варфоломея).

По преданию, семилетнему Варфоломею никак не давалась грамота. За это родители часто его бранили, учитель строго наказывал, а товарищи насмехались над ним. Варфоломей глубоко переживал свои неудачи в учении и молил Бога даровать ему разумение грамоты. Молитва его была услышана.
Однажды, посланный отцом, чтобы привести лошадей с пастбища, отрок увидел в лесу молящегося инока. Варфоломей подошел к старцу, поклонился и стал терпеливо ждать, пока тот закончит молитву. Наконец, монах повернулся к мальчику, благословил его и спросил, что ему нужно. Варфоломей поведал старцу самое большое свое желание: получить от Господа способности к книжному учению.
Монах помолился за отрока, дал ему съесть частицу просфоры и сказал:
— Отныне, дитя мое, Бог даст тебе разум к учению, да такой, что и других сможешь поучать. Частица эта мала, но велика будет радость твоя.
После этого инок хотел продолжить свой путь, но Варфоломей упросил его посетить дом своих родителей.
Те с честью встретили старца и предложили ему угощение. Прочитав молитвы перед началом трапезы, гость велел Варфоломею читать Псалтирь.
— Я не умею, — смущенно ответил отрок.
— Господь дарует тебе знание грамоты, — подбодрил его монах.
Мальчик послушно открыл книгу и начал бойко читать псалмы. Удивленным родителям инок прорек:
— Сын ваш станет избранной обителью Святого Духа и служителем Пресвятой Троицы.
Родители Варфоломея пошли провожать гостя, но тот внезапно стал невидим, из чего они и познали, что это был ангел Божий.

В семье Нестеровых Сергий Радонежский пользовался особой любовью и почитанием. Образок с его изображением был знаком художнику с детства, что во многом предопределило его обращение к «Сергиевской» теме.

На одном из эскизов инок изображен с открытым лицом, а Варфоломей — со спины.

Возможно, это — следы творческого отчаяния художника, которому долго не удавалось найти модель для головы Варфоломея. И вдруг, случайно, на деревенской улице он встретил хрупкую, чахоточную девочку с огромными глазами, «скорбно дышащим ртом» и тонкими, прозрачными ручками. В этом существе «не от мира сего» Нестеров узнал своего Варфоломея.

Другим источником светлого искусства Нестерова было глубокое личное горе.

Нестеров был учеником Василия Перова — знаменитого автора мрачной «Тройки» (малолетние подмастерья волокут на санях бочку воды), «Проводов покойника» с детским гробиком, «Сельского крестного хода» с пьяным священником. Под влиянием учителя юный Нестеров поначалу писал такие же остро-обличительные жанровые картины.

Экзамен в сельской школе. 1884

И вдруг на летних каникулах в Уфе он встретил юную Марию Мартыновскую. Это была любовь с первого взгляда. «Судьба», «суженая» — излюбленные слова в их письмах. Но родители Нестерова были против их брака, и они обвенчались без родительского благословения.
Через год, в мае 1886-го, родилась дочь Ольга, и этот день, по словам Нестерова, и был самым счастливым днем его жизни. Но через сутки после родов Маша умерла.
Горе было невыносимым. Нестеров пытался изжить его, воскрешая любимые черты на холсте. Он написал портрет жены в подвенечном платье. «Очаровательней, чем была она в этот день, я не знаю лица до сих пор», — вспоминал Нестеров в старости.

Как ни странно именно после смерти Маши картины Нестерова наполнились гармонией, светом и духом. А женские образы на его полотнах приобрели черты портретного сходства с любимой покойной супругой. Должно было пройти почти два десятилетия, прежде чем он обратил внимание на другую женщину — Екатерину Петровну Васильеву, которая стала его второй женой.

Первой значительной картиной, в которой проявился самобытный нестеровский талант, был «Пустынник», написанный художником в 1888-89 годах.

Нестерову удалось нащупать свой стиль — без уклона в академизм, реализм или модный импрессионизм. Создал он и свой тип русского пейзажа, получивший название «нестеровского» — светлое предвечерие, молитвенная тишина, узорный травяной ковер, тонкие деревца — березки, рябины, вербы, темные елки. Его страна — это Святая Русь, где человек и природа объединены возвышенным молитвенным созерцанием.

Элегия (Слепой музыкант)

«Пустынник» произвел фурор на XVII Передвижной выставке и был приобретен Третьяковым для своей галереи, что значило больше, чем золотая медаль Академии художеств.

Но вернемся в 1890 год.
Незадолго до открытия XVIII Передвижной выставки над «Варфоломеем» сгустились тучи. Строгие охранители чистоты передвижнического направления — «таран русской критики» В.В. Стасов, маститый художник-передвижник Г.Г. Мясоедов, писатель-демократ Д.В. Григорович и издатель А.С. Суворин решили, что нестеровская картина «неправоверна» — монахи, нимбы, мистицизм, словом, полный набор средневекового мракобесия вместо пропаганды социального равенства и научного прогресса. Нестеров вспоминал: «Судили картину страшным судом. Они все четверо согласно признали ее вредной, даже опасной в том смысле, что она подрывает те "рационалистические" устои, которые с таким трудом укреплялись правоверными передвижниками много лет, что зло нужно вырвать с корнем и сделать это теперь же, пока не поздно».

Было решено повлиять на Третьякова, чтобы он отказался от покупки картины.
К счастью, Третьяков не послушал влиятельных советчиков. «Видение Варфоломея» заняло почетное место в его галерее.

Образ Сергия Радонежского продолжал волновать Нестерова на протяжении всей жизни. Вслед за «Видением отроку Варфоломею» он написал большие картины «Юность преподобного Сергия»

и триптих «Труды преподобного Сергия».

Всего же за более чем 50 лет творческой работы Нестеров создал 15 больших произведений, посвящённых его излюбленному герою.

Свыше двадцати двух лет своей жизни Нестеров отдал церковным росписям и иконам.

Троица Ветхозаветная

Его стремление создать современную религиозную живопись было искренним и сильным.

Убиенный царевич Дмитрий

Художник специально ездил в Италию, чтобы изучить византийское церковное искусство. Но тут его ждала творческая неудача. Из-под его кисти упрямо выходил модерн — с декоративной уплощенностью композиции, рафинированностью и бесплотностью образов, утонченностью серебристого колорита.

Александр Невский. Мозаичная икона в храме Воскресения "Спасе на Крови" в Санкт-Петербурге.

При взгляде на его «Голгофу» сразу вспоминаешь прерафаэлитов. Апостол Иоанн в эффектном алом плаще выглядит декадентским актером из уайльдовской «Саломеи».

Разве можно сравнить нестеровскую «Голгофу» с «Голгофой» Николая Ге? Впрочем, сам художник честно признавался, что изображение страстей — не его стихия.

«Все более и более приходил я к убеждению, что стены храмов мне не подвластны. Свойственное мне, быть может, пантеистическое религиозное ощущение на стенах храмов, более того, в образах иконостасов для меня неосуществимо... Решение отказаться от церковной живописи медленно созревало...»

В 1902 году Нестеров пишет картину «Святая Русь», пытаясь применить в ней свой опыт иконописной аскезы. В основе сюжета лежат евангельские слова: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные и Аз успокою вы». Все происходит на фоне зимнего пейзажа, навеянного природой Соловецких островов, где художник писал этюды для картины. Богомольцы, пришедшие ко Христу, окруженному наиболее почитаемыми на Руси святыми заступниками — Николаем, Сергием и Георгием, это любимые нестеровские герои — странники, монахи, девушки, дети. Все они написаны по этюдам с реальных лиц, отобранных Нестеровым на Соловках или в Хотькове. Две пожилые женщины на правом плане, поддерживающие больную девушку, — это сестра и мать художника.

Увы, картина «не прозвучала». Лев Толстой съязвил, что Христос походит на итальянского тенора.

Нестеров учел это замечание в следующей своей большой картине «Христиане», задуманной как opus magnum. Позже она получила название «На Руси» (Душа народа). Нестеров работал над этим полотном много лет. Закончена она была в 1916 году. Художник задумал показать Россию во всей ее духовной и интеллектуальной мощи. Христос присутствует на полотне лишь в виде старинной потемневшей иконы Спаса.

Нестеров свел в одном крестном ходе людей разных эпох — князей, царей, святителей, блаженных, мужчин и женщин, державшх на своих плечах Россию, обогревавших своим милосердием ее ледяные просторы. Медсестра ведет под руку ослепшего солдата, жертву нового оружия Первой мировой — отравляющих газов. Нестеров писал раненого с натуры в госпитале. В правой части картины вместе с народом идут христианские писатели — Достоевский, Толстой, Владимир Соловьев. За фигурой Достоевского художник поместил его героя, «русского инока» Алешу Карамазова. Для русской живописи это уникальный случай соединения в одной картине вымышленных и реальных личностей, после Нестерова к этому приему обратится Глазунов.

В ранних вариантах картины Горький тоже побывал в толпе богоискателей, но художник после раздумий убрал его. Нестеров восхищался личностью и творчеством Горького, но после знакомства с ним понял, что смыслом жизни этого человека была не христианская любовь, а революционная борьба.

Пейзаж вполне конкретен — это Волга у Царева кургана. Река, с которой связана едва ли не вся история Россия.

Перед толпой идет мальчик в крестьянском платье с котомкой за плечами и с расписным туеском в руке. Это смысловой центр картины. Образ ребенка отсылает к словам Евангелия: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное».

Нестеровская «Душа народа» воспринимается прежде всего как реплика к ивановскому «Явлению Христа народу». Разумеется со сходным результатом — большое художественное поражение. Приторно-декоративный привкус модерна отравил все. Правда, как известно с давних пор, иные поражения стоят десяти побед.

После Октябрьской революции, которую Нестеров возненавидел сразу и навсегда, все церковные заказы отпали. Впрочем, он не оставляет религиозной живописи, но пишет эти полотна почти подпольно, на всякий случай помечая их дореволюционными датами, и, конечно, без малейшей надежды когда-либо выставить их на суд советской публики. В «Страстной седмице» он предрекает будущее духовное возрождение России через ее веру и ее искусство.

Художник осторожничал не напрасно. Истово верующий и страстно увлеченный русской религиозной философией, до революции он был черносотенцем, членом «Союза русского народа». В 1938 году он был арестован и провёл две недели в Бутырской тюрьме. Его зять, видный юрист В.Н.Шретер, был обвинён в шпионаже, а затем расстрелян. Дочь художника Ольга была отправлена в ссылку в Джамбул.
Впрочем, для самого Нестерова все закончилось вручением Сталинской премии (1941).

Автопортрет

В таких условиях практически единственным средством творческого существования стала портретная живопись. С ней был связан новый взлет нестеровского таланта. Лучшие из его портретов — И. Шадра, И. Павлова, С. Юдина, Е. Кругликовой были написаны после семидесяти лет.
Посмотрите, как характер человека можно выразить через… руки.

Портрет академика Павлова

Портрет хирурга Юдина

Нестеров умер во второй год Великой Отечественной войны. Последним его произведением стал пейзаж «Осень в деревне».

«Ах, как всегда я любил нашу убогую, бестолковую и великую страну - родину нашу!..»

P.S.
Сподвигся на большой текст под впечатлением от великолепной выставки Нестерова в ЦДХ. Кто еще не был, не лишайте себя удовольствия.

Источники:
http://www.kommersant.ru/doc/2181120
http://www.kommersant.ru/doc/2181120
http://www.vashdosug.ru/msk/exhibition/article/70402/

Блог автора: http://sergeytsvetkov.livejournal.com/